Часть 2.
***
Суок была спокойна. Она чувствовала, что роль ей удаётся.
«Бывают более трудные вещи, — думала она. — Например, жонглировать зажжённой лампой. Или делать двойное сальто-мортале…»
Сверкали паркеты ,ее несли, весёлую и улыбающуюся, мимо стражи, мимо кожаных и железных людей, которые смотрели как зачарованные, мимо чиновников, которые улыбались впервые в жизни.
Ее поставили перед худеньким мальчиком , сероглазым как и она. «Пора действовать», — решила Суок.
И тут маленькая актриса из балаганчика дядюшки Бризака выступила в первом дебюте на новой сцене.
Этой сценой был главный дворцовый зал.
-Привет Алиса,- неуверенно начал наследник.
-Суок,- приятным взрослым женским голосом поправила его девочка.
-Что?- опешил наследник
-Что?-в свою очередь произнесла кукла голосом Алисы
-Что такое Суок?- заинтересовался министр землепользования.
-Красивое женское имя. Мне нравится,- к полному восторгу наследника и ужасу доктора Арнери кукла медленно и плавно повернула голову.
-Спой песенку- потребовала придворная дама в шляпе с виноградинами.
-Музыка моя стихия,- мелодично проговорила кукла,- напомните мне любую строчку из песни на языке нашего королевства.
-Восхитилельно, -взвизгнула дама, - эта девочка почти как живая.
-Если я не ошибаюсь "девочка почти как живая" строка из песни «Гробокопатель». Исполняется труппой нетрезвых шутов,- промурлыкала Суок. Волосы на голове несчастного доктора зашевелились сами собой, и после небольшой паузы кукла продолжила,- я такое петь не буду. Даже у голосового помощника есть совесть.
-А если я скажу тебе,- пробился через толпу чрезвычайно пышно разодетый церемониймейстер, что ты просто восхитительная кукла?
- Спасибо ты тоже,- механический голос куклы звучал очень искренне, но церемониймейстер у ответ отчего –то не понравился.
-Сама такая! –обиженно рявкнул он.
-Нет вы – без паузы курлыкнула кукла.
-О, а мы уже на вы,- фыркнул церемониймейстер.
-Кто мы?- поинтересовалась кукла потешно по кукольному озираясь, но церемониймейстер уже пробирался сквозь толпу к лестнице, и бубнил под нос «женщины!»
-Алиса , ой, то есть Суок, а сколько сейчас времени? – спросил наследник Тутти, чтобы загладить неловкость.
- В настоящее время в столице восемь часов, пятьдесят шесть минут, -после небольшой паузы ответила кукла, и доктор Гаспар в спрятал часы обратно в карман жилета.
А год какой?- выкрикнул кто-то из поварят.
-Високостный,- с бархатной интонацией произнесла кукла, при этом она покачивала головой направо и налево.
Кукла окончила беседу и сделала реверанс. Зал восхищённо вздохнул. Все зашевелились, закивали головами, защёлкали языками.
– Она разговаривает, как ангел, — раздались в тишине слова дирижёра.
– Только речь её немного странная, — заметил какой-то сановник, звякнув орденом, - как бы это исправить? - оглянулся он на доктора Гаспара.
-Никак,- вместо доктора ответила кукла, - страдай.
На этом критика оборвалась. В зал вошли Три Толстяка. Скопление публики могло показаться им неприятным — все бросились к выходам.
Счастливый доктор Гаспар отправился домой.
«Я буду спать целые сутки», — размышлял он по дороге.
***
По пути домой из окна своей кареты доктор увидел следующее. Собака боролась с человеком. Длинный и тонкий человек с маленькой головкой, в красивом, но странном костюме, похожий на кузнечика, вырывал у собаки что-то розовое, красивое и непонятное. Розовые клочья разлетались во все стороны.
Человек победил. Он выхватил добычу и, прижимая её к груди, побежал как раз в ту сторону, откуда ехал доктор.
Странный человек не просто бежал, а нёсся изящными скачками, еле касаясь земли, подобно балетному танцору , а на руках… на руках он держал девочку с белыми шрамами на шее.
-Это же Суок,- встрепенулся доктор, сразу же успокоился. Конечно, это была не Суок, а настоящая кукла наследника Тутти, находящаяся теперь во власти учителя танцев Раздватриса.
-Вот она и нашлась,- подумал Гаспар Арнери передвинулся в глубь экипажа и спрятал лицо в плюшевую подушку.
Раздватрис любовался своей необыкновенной находкой и всё время его не покидала мысль о том, что где-то когда-то он видел это же бледное личико.
Учитель танцев достал из под подушки каталог БЖД кукол и углубился в чтение. DollShe craft , не то,Doll Chateau, совсем не то, может быть Volks Angel of Dream серии 1/2, похоже, но снова не то..
На всякий случай Раздватрис приподнял волосы на затылке куклы и убедился –шильдик производителя на месте. И тут же узнал ее- этоже кукла наследника! Как же она оказалась на улице в столь плачевном сосотоянии?
Ее надо немедленно вернуть. Наверное ее маленький хозяин от горя не находит себе места.
Но во дворец учителя танцев Раздватриса не впустили.
– Для того чтобы проникнуть во дворец, вы прикрываетесь чужим именем. Учителя танцев не шатаются по столице в рабочее время. А куклу наследника Тутти еще утром привез лучший на свете крафтер, Доктор Гаспар Арнери. Если не прекратите размахивать передо мной вашим страшилищем, я арестую вас, как бутлегера именем Трех Толстяков !
– Что?! — Тут Раздватрис пришёл в ярость. Кончилось тем, что учителя танцев все таки арестовали. Если перевести речь стражников с языка простых дюдей на выское наречие придворных то получится что-то вроде
– Милый, …., — ваш вид возбуждает ужас. Вы нарушаете общественную тишину. Это не следует делать вообще, а тем более у ворот дворца в такое тревожное время.
Учитель танцев заламывал руки.
– Какая ложь! — рыдал он. — Какой поклёп! Я, человек, живущий среди вальсов и улыбок, я, сама фигура которого подобна скрипичному ключу, — разве я могу нарушить общественную тишину и тем паче быть бутлегером? О!.. О!..
Что было дальше с учителем танцев — неизвестно. Да, наконец, и неинтересно.
Куклу же передали в караульное помещение, где и бросили на скамью, как ворох печального розового тряпья.
Суок по прежнему оставалась одна во Дворце Трёх Толстяков.

По какой-то неведомой причине большинство моих баек так или иначе связаны с работой.
Много лет назад работала я курьером.
Не как сейчас принято с геолокацией, фотоотчетами и маленькими пакетиками с веселящим содержимым, а просто курьером. С большим рюкзаком набитым всякими квитанциями, письмами счастья, конвертами под роспись и всякой бумажной чепушней, я прогуливалась по всему нашему району, под интересную аудиокнижку в наушниках, и частенько набредала на всякие странности, типа подъезда с суицидниками-неудачниками или поселка, состоящего из маленьких озер и домиков на насыпных косах между ними.
Часто курьеры пытались отказаться от дальних закутков и закоулков, но в нашей главной конторе работала одна специальная дама, голос которой расцеплял в мозгу те шестеренки, что обычно заставляют нас задумываться о последствиях слов и поступков. Не знаю, как она это делала, но иммунитетом к этой песне Кицуне обладал только один мрачный и хромой мужик, который, не стесняясь, слал чаровницу в эротические дали, все остальные, поломавшись иногда для порядка, брали любые предложенные ею маршруты. Причем никакой реально властью дама не обладала, зарплата от нее не зависела, и звали ее специально, когда надо было втюхать курьеру какие-нибудь лебеня. Увы, я не была исключением и в мой маршрут часто попадали неудобопроходимые пампасы.
Первые полгода моя работа выглядела так: я утра пораньше я проверяла батарейку и плейлист в телефоне, совала в рюкзак сколько влезет бумажек, надевала сандалии и выдвигалась в начальную точку маршрута, далее я бродила, как придется под музыку или книжку и когда утыкалась в какое-то здание проверяла нет ли у меня «чего-нибудь для здесь», разобравшись с одним адресом я шла к следующему, смотрела в рюкзак… и так далее до окончания светового времени или бумажек в рюкзаке. Потом в дело вмешался  Маримо Ю и для начала отобрал сандалии, потому что, как оказалось, уже наступил октябрь, потом рассортировал бумажки по наибольшей скученности и продуктивности маршрутов. Он несколько раз пытался проговаривать со мной маршруты, показывал карту в дубльгис, но с тем же успехом он мог показывать выкройку из журнала Бурда или схему сборки автомобиля, любая карта для меня была просто арт-объектом.
Тем временем наступила зима. Теперь, благодаря вмешательству  Маримо Ю, я точно знала начальную и конечную точку своих маршрутов, и если плутала, то всегда могла позвонить ему, сказать, где я стою и получить четкие указания, куда двигаться дальше.
В самые холода мне досталась промзона вдоль Копейского шоссе и несколько домов между нашим и соседним городком – район КПЗИС. Туда я поехала в первую очередь. Любуясь из окна маршрутки кружевным инеем на березках, бездонным небом и искристым воздухом, я еще не понимала всей глубины жопы, но пробежав пару девятиэтажек, начала что-то подозревать. Цифры -32 на табло, пустые улицы, и маленькое белесое солнышко в зените привели к мысли, что трудовую деятельность нужно сворачивать и валить домой. Я позвонила в контору, чтоб узнать на сколько дней можно отложить работу (при неблагоприятных погодных условиях нам разрешали так делать), но нарвалась на Кицуне, послушала хвалебную песнь о том какая я молодец, что работаю, потом печальную песнь, о том что работать некому, в центре города заболели два курьера, и поняв к чему идет дело, быстренько сбросила звонок.
Итак, я оказалась за городом, на улице дубак, а мне предстоит плутать по промзоне, где корпус 49п по улице Енисейской с другого торца запросто может оказаться каким- нибудь домом по Копейскому шоссе, а в середине быть просто « Строением №59». Чтобы справиться с таким рабочим деньком мне очень нужно было чудо. И чудо явилось. Прямо под скамейкой, на которой я предавалась панике, валялась карта. Небольшая в две ладони, яркая, сине-зеленая с серыми квадратиками.
На меня снизошло озарение. Километры непонятных овально - полосатых бумажек, ночи над склеиванием абстрактного пазла из аэрофотосъемки, сотни голосов, объясняющих менторским тоном то и это над страницей, на которой букв раз два и обчелся, зато полным полно артхаусной мазни, дебильные контурные карты, которые нужно каким-то образом раскрасить, мгновенно сложились в единое знание и оно засияло над моей подмороженной головой ярче зимнего солнышка. Вот прямая линия Копейского шоссе, вот квадратики промзоны, вот большой круглый пустырь на месте заброшенного завода, а вот тут железнодорожная ветка. Я оглянулась – и ура!- насыпь железной дороги была там, где я и ожидала ее увидеть. Значит из этого квадратика мне нужно перейти через мост и насыпь, а дальше -фигня. Ходить по карте оказалось просто и удобно. Правда, карта в паре мест ошибалась, и на месте обозначенного прохода оказывался забор, но кого когда останавливала сетка-рабица? Нефиг вообще улицу перегораживать. Однажды мне пришлось пройти по оранжевой газовой трубе над закрытой территорией, под ошалелыми взглядами собак, гревшихся в огромной куче опилок, но в целом карта оказалась безумно удобной штукой. Я смотрела на нее и сразу находила нужное строение, это было невероятно. Ближе к сумеркам я все-таки заблудилась, на предпоследнем адресе. На карте был обозначен широкий проход, а в действительности я уперлась в серую покатую стену ангара. Достала телефон и запросила «помощь друга». Малыш сказал, что прохода нет, и мне нужно обходить, почти 4 км. Ну щазз. Мы немного поспорили, и я решила, что полностью застроить улицу неведомые они не могли. Карта, конечно старая, но ведь не прошлого века, и точно, за ангаром нашелся узенький лаз к нужному адресу. Я сняла куртку и протиснулась.
До чего же приятно было идти домой под яркими зимними звездами, с пустым рюкзаком, новым волшебным предметом и чувством полностью выполненной работы. Холода я совсем не ощущала, пока не открыла дверь маршрутки. Воздух за дверью показался плотным горячим, как в бане.
Уже потом сидя в мягком покачивающемся кресле маршрутки, разглядывая новоприобретенный артефакт, я уткнулась взглядом в надпись «Универмаг «Пленения Паулюса». «Как странно, за столько лет я ни разу не встречала магазина с таким названием»- сонно думала я по пути к дому. По карте выходило, что он где-то рядом с заброшенным яблоневым садом.
По какой-то неведомой причине большинство моих баек так или иначе связаны с работой.
Много лет назад работала я курьером.
Не как сейчас принято с геолокацией, фотоотчетами и маленькими пакетиками с веселящим содержимым, а просто курьером. С большим рюкзаком набитым всякими квитанциями, письмами счастья, конвертами под роспись и всякой бумажной чепушней, я прогуливалась по всему нашему району, под интересную аудиокнижку в наушниках, и частенько набредала на всякие странности, типа подъезда с суицидниками-неудачниками или поселка, состоящего из маленьких озер и домиков на насыпных косах между ними.
Часто курьеры пытались отказаться от дальних закутков и закоулков, но в нашей главной конторе работала одна специальная дама, голос которой расцеплял в мозгу те шестеренки, что обычно заставляют нас задумываться о последствиях слов и поступков. Не знаю, как она это делала, но иммунитетом к этой песне Кицуне обладал только один мрачный и хромой мужик, который, не стесняясь, слал чаровницу в эротические дали, все остальные, поломавшись иногда для порядка, брали любые предложенные ею маршруты. Причем никакой реально властью дама не обладала, зарплата от нее не зависела, и звали ее специально, когда надо было втюхать курьеру какие-нибудь лебеня. Увы, я не была исключением и в мой маршрут часто попадали неудобопроходимые пампасы.
Первые полгода моя работа выглядела так: я утра пораньше я проверяла батарейку и плейлист в телефоне, совала в рюкзак сколько влезет бумажек, надевала сандалии и выдвигалась в начальную точку маршрута, далее я бродила, как придется под музыку или книжку и когда утыкалась в какое-то здание проверяла нет ли у меня «чего-нибудь для здесь», разобравшись с одним адресом я шла к следующему, смотрела в рюкзак… и так далее до окончания светового времени или бумажек в рюкзаке. Потом в дело вмешался Малыш и для начала отобрал сандалии, потому что, как оказалось, уже наступил октябрь, потом рассортировал бумажки по наибольшей скученности и продуктивности маршрутов. Он несколько раз пытался проговаривать со мной маршруты, показывал карту в дубльгис, но с тем же успехом он мог показывать выкройку из журнала Бурда или схему сборки автомобиля, любая карта для меня была просто арт-объектом.
Тем временем наступила зима. Теперь, благодаря вмешательству Малыша, я точно знала начальную и конечную точку своих маршрутов, и если плутала, то всегда могла позвонить ему, сказать, где я стою и получить четкие указания, куда двигаться дальше.
В самые холода мне досталась промзона вдоль Копейского шоссе и несколько домов между нашим и соседним городком – район КПЗИС. Туда я поехала в первую очередь. Любуясь из окна маршрутки кружевным инеем на березках, бездонным небом и искристым воздухом, я еще не понимала всей глубины жопы, но пробежав пару девятиэтажек, начала что-то подозревать. Цифры -32 на табло, пустые улицы, и маленькое белесое солнышко в зените привели к мысли, что трудовую деятельность нужно сворачивать и валить домой. Я позвонила в контору, чтоб узнать на сколько дней можно отложить работу (при неблагоприятных погодных условиях нам разрешали так делать), но нарвалась на Кицуне, послушала хвалебную песнь о том какая я молодец, что работаю, потом печальную песнь, о том что работать некому, в центре города заболели два курьера, и поняв к чему идет дело, быстренько сбросила звонок.
Итак, я оказалась за городом, на улице дубак, а мне предстоит плутать по промзоне, где корпус 49п по улице Енисейской с другого торца запросто может оказаться каким- нибудь домом по Копейскому шоссе, а в середине быть просто « Строением №59». Чтобы справиться с таким рабочим деньком мне очень нужно было чудо. И чудо явилось. Прямо под скамейкой, на которой я предавалась панике, валялась карта. Небольшая в две ладони, яркая, сине-зеленая с серыми квадратиками.
На меня снизошло озарение. Километры непонятных овально - полосатых бумажек, ночи над склеиванием абстрактного пазла из аэрофотосъемки, сотни голосов, объясняющих менторским тоном то и это над страницей, на которой букв раз два и обчелся, зато полным полно артхаусной мазни, дебильные контурные карты, которые нужно каким-то образом раскрасить, мгновенно сложились в единое знание и оно засияло над моей подмороженной головой ярче зимнего солнышка. Вот прямая линия Копейского шоссе, вот квадратики промзоны, вот большой круглый пустырь на месте заброшенного завода, а вот тут железнодорожная ветка. Я оглянулась – и ура!- насыпь железной дороги была там, где я и ожидала ее увидеть. Значит из этого квадратика мне нужно перейти через мост и насыпь, а дальше -фигня. Ходить по карте оказалось просто и удобно. Правда, карта в паре мест ошибалась, и на месте обозначенного прохода оказывался забор, но кого когда останавливала сетка-рабица? Нефиг вообще улицу перегораживать. Однажды мне пришлось пройти по оранжевой газовой трубе над закрытой территорией, под ошалелыми взглядами собак, гревшихся в огромной куче опилок, но в целом карта оказалась безумно удобной штукой. Я смотрела на нее и сразу находила нужное строение, это было невероятно. Ближе к сумеркам я все-таки заблудилась, на предпоследнем адресе. На карте был обозначен широкий проход, а в действительности я уперлась в серую покатую стену ангара. Достала телефон и запросила «помощь друга».  Маримо Ю сказал, что прохода нет, и мне нужно обходить, почти 4 км. Ну щазз. Мы немного поспорили, и я решила, что полностью застроить улицу неведомые они не могли. Карта, конечно старая, но ведь не прошлого века, и точно, за ангаром нашелся узенький лаз к нужному адресу. Я сняла куртку и протиснулась.
До чего же приятно было идти домой под яркими зимними звездами, с пустым рюкзаком, новым волшебным предметом и чувством полностью выполненной работы. Холода я совсем не ощущала, пока не открыла дверь маршрутки. Воздух за дверью показался плотным горячим, как в бане.
Уже потом сидя в мягком покачивающемся кресле маршрутки, разглядывая новоприобретенный артефакт, я уткнулась взглядом в надпись «Универмаг «Пленения Паулюса». «Как странно, за столько лет я ни разу не встречала магазина с таким названием»- сонно думала я по пути к дому. По карте выходило, что он где-то рядом с заброшенным яблоневым садом.
Малыш и другие обитатели Склепа ржали надо мной как табун роханских коней.
-То-есть большая надпись «Волга» тебя не смутила, а «универмаг «Пленения Паулюса смутил»? Веселились они.
-Там автомастерские рядом,- парировала я, -«Таврия» и «Кама» точно есть. Может и «Волга» где-то затесалась…
-А вот Мамаев Курган? Это что по –твоему было?
-Пустырь перед автосалоном на КБС.
-Он же в другой стороне.
-А ты переверни листочек.
Еще один сеанс бодрого ржания.
-Но если это Копейское шоссе то почему оно СИНЕЕ??
-Да фиг их, художников, разберет. Синее, зеленое, может им цвет нравится. Совпало же все, - вяло отбрехивалась я, - главное прошла же по этой карте. Даже ту тропинку нашла, которой вы говорили, «нету», а по карте есть.
От моих ответов окружающим становилось еще смешнее.
«Пофиг», думала я, завернувшись в одеяло с кружкой вкусного чая в руках, «за то я теперь умею ходить по карте. По любой карте». На следующий день я нашла еще одну не замеченную прежде надпись «г. Волгоград».

Праздник к нам приходит ч2
В тот год мне досталась дневная смена первого января. Всю ночь мы праздновали, гуляли пешком на площадь, катались с горки, ели салатики а утром я из предпоследних сил поковыляла на работу.
Сюрпризы начались сразу же. Дежурка не приехала. По счастью жили мы в том же районе, так что вариант «дойти ногами» хоть и не радовал, но присутствовал. В городе царила ядерная зима, даже собаки с пустыря где-то попрятались. Я прибрела на работу с получасовым опозданием. Выслушала стандартное : «Я за тебя работать не нанималась», и «думать надо было заранее», порадовала сменщицу, что домой она похоже пойдет пешком, и мы расстались.
Я села за стол налила кофе и моргнула. Очень зря. Глаза открылись уже ближе к полудню. В ужасе от того, какое количество докладных на меня уже успели написать, я выскочила в коридор и ломанулась на второй этаж. «Курятник» начсмены был закрыт. Кабинет начальника цеха тоже.
В голове начало немного проясняться. Кажется, начальство отдыхает. Ну и отлично. Я двинулась в ремзону. Там было пусто.
Огромный бетонный зал, два открытых автобуса и ни одного человека.
В главном здании за стеклом спала диспетчер. Бродила пара неприкаянных кондукторов и медсестра задумчиво, как в первый раз, рассматривала газету с кроссвордом. Это были единственные люди, встреченные мной за этот день на территории автоколонны. В будке контроля дверь оказалась приоткрыта, а в журнале одиноко маячила подпись водителя.
Я допила холодный кофе, глянула в свой пустой журнал и двинулась на поиски бригады. В раздевалке, в теплом закутке за трубами, местном приюте бухариков, в маслохранилище, в автобусах, в радиаторной, в токарке, никого не было. Вообще.
Тогда я решила выманить хоть кого-нибудь. Справа от ворот на куске кабеля висел пульт, и я ткнула кнопку «ОТКР». Ворота поползли, залязгав цепями. Завыла тепловая завеса. До этого я и не понимала, как вокруг тихо… Никто не появился, чтоб меня отругать.
После часу дня пришло пять водителей из второй смены, забрали масло зеркала и АГУШки.
Один вернулся- спалился у медсестры. На улице шуршала поземка. Квадратные блики от окон становились прямоугольными и сползали по бетонному полу ремзоны. Вокруг по-прежнему царила невероятная тишина. Никто ничего не чинил и никуда не ехал. Оставалось признать - я одна в огромном пустом ангаре на окраине города. Будь у меня побольше сил, я нашла бы, чем развлечься, но в послепраздничном виде оставалось только бродить с чашкой горячего чая по пустым закоулкам ангара и наслаждаться тишиной и жутеньким чувством отсутствия окружающего мира. Пустое здание колыхалось на волнах поземки в абсолютной пустоте зимы.
Казалось, что эта смена будет длиться и длится, солнце взойдет и снова сядет, а я так и останусь в этой складке времени- пространства, одна, а где-то за дуновением тепловой завесы будет кипеть обычная жизнь. Как и положено, после заката откуда-то вылез зомби. Качаясь, проскребся по коридору и выпал в калитку. Я проводила его на всякий случай и снова засела у себя на складе.
Короче, я была готова к тому, что меня не сменят. Но все заканчивается, и вечером, на час раньше приехала сменщица. С этой дамой отношения сложились хорошие, и она похмыкав в пустой журнал повела меня искать бригаду.
И мы ее нашли!
В самой дальней яме, прикрывшись сверху автобусом, слоями, как селедка под шубой спали все 3 бригады. Те что работали 30-го в ночь остались праздновать с коллегами, поверх них спала бригада, работавшая в день 31-го числа. Вечером они уже не имели сил уйти домой и на них наслоилась новогодняя смена, самые невезучие, которым «сам бог велел» пить как в последний раз и поить всех окружающих. Вечером второго числа, когда я пришла в ночную смену последние страдальцы, побежденные, но не сломленные алкоголем, еще покидали яму. Начальство сползлось только к обеду 3-го числа.
Через неделю я схлопотала-таки докладную, но поскольку такого раньше никто не делал, меня дежурно сгоняли к медсестре, сказали «больше так не делай» и успокоились.
По пути с остановки через пустырь я промочила ботинки в одном из коварных подснежных ручьев, и решила посушить их у горячего кожуха теплопушки под вентилятором. Что вентиляторы бывают на «вдув» а не на «выдув» я как-то забыла, и внезапно включившаяся тепловая завеса всосала мои ботинки, и задумавшись на долю секунды раскидала их дымящиеся кусочки ровным слоем по всей ремзоне и по крышам автобусов.

В тексте много неэстетичных подробностей. Читать с осторожностью
Макс
Многие знания-многие печали.
Моя деревенская кузина уверена, что коты не болеют, это все развод на деньги жадными мошенниками-ветеринарами городских дурачков. И кормить котов незачем - сами найдут что поесть, а если не найдут значит плохие коты.
Мои коты хорошие. Они запросто находят что поесть. И они не болеют, нет. Они помирают сразу. Чем создают мне массу эмоций и сильно повышают мой интеллект и профессиональные, блин, навыки.
Пару лет назад котик Макс выдал посреди ночи остановку дыхания.
Я только вернулась с работы (смена до полуночи), налила чайку, сунулась к казалось бы ,мило спящему котику, и тут он засипел и перестал дышать.
Ленивый дрейф по волнам жизни закончился. Где то за глазами, ближе к правому уху включился таймер, неумолимо считающий секунды от ста восьмидесяти назад, где 0 будет означать труп, а 60 дебила или паралитика. Нет именно сто восемьдесят, потому что котик маленький и шести минут у него точно нет. Чай не полетел в мойку вместе с кружкой, туда полетело все, что лежало на столе.
Пару секунд я тупо просохатила на то чтоб понять, что передо мной кот. Я плохо знаю, как устроены коты. Я никогда не видела вскрытого кота, только схемы у ветеринара и в учебнике по зоологии. Вспомнила одну схему. Вспомнила другую, они не совпали. «Жованный, самка собаки, крот»,- в панике думала я заглядывая коту в ноздри и пасть, они такие и должны быть?
Или они спазмированы? Какого цвета в норме слизистая у кота?? Где там что в глотке ,размером с колпачок от ручки? Как пальпировать горло, если оно с мой палец толщиной?
Я побольше вдохнула, зажала коту рот, зафиксировала ладонью шею и затылок в нужном положении и со всей дури выдохнула в ноздри. Кота надуло, как воздушный шарик. Ладно, по любому и в легкие тоже попало, сколько там того желудка.. Я ладонью сдула кота до прежнего размера, прикинула где было бы сердце если бы это был человеческий младенец, поискала движение грудной клетки, не нашла и начала двумя пальцами толкать кошачьи ребра. Потом снова надула кота и продолжила в ритме «Макарены».
Отважная кошачья душа не перенесла такого глумления над своим прежним пристанищем. На счете «девяносто семь» кис попытался дышать сам. Была там остановка сердца или нет, я так и не поняла.
Бессознательный кот остался на столе. Я пошла искать телефон ветеринарки.
Трубку взяли всего в двух местах. В одном мне предложили усыпить кота за полторы тысячи рублей, в другом приехать к ним, на противоположный конец города.
Когда я вернулась к коту, дыхания снова не было. И попыток дыхания тоже не было. Таймер, схема кота поверх схемы младенца, дуем, «Макарена».
К утру я уже с другого конца кухни угадывала, когда кот снова отрубился. К рассвету я была уже где-то далеко от мира разумных людей, и скорее всего, угробила бы животинку, но ему резко стало легчать. По пути в ветеринарку кис ожил и начал даже сопротивляться.
Потом был кислород (в том числе и мне, потому что я отказывалась отдавать кота врачу), капельницы длительное лечение, стоившее кучи нервов и денег всем вовлеченным лицам.
Отдельно было проблемой то, что Макс напрочь не признавал лоток. Приходилось утром и вечером цеплять на шлейку ковыляющего кота и идти с ним метить территорию. Причем кот считал меня балластом и пытался «потерять» пролезая под забор заброшки. Приходилось лезть туда за ним. Сначала сторож пытался нас гонять. Потом привык. Потом оставлял нам открытую калитку. Кот выжил и почти выздоровел.
Пару раз он внезапно обострялся с потерей сознания, как правило ночью, так что я привыкла уже подрываться на каждый котовый хрип и научилась находить почки, печень и легкие на всем, что подворачивается мне под руки и не успевает укусить.
Через два года Макс не вернулся из очередного турне по кошкам. Я обошла его жен, поговорила с наложницами, встряхнула любимого спарринг-партнера. Все его видели. Недавно. Или давно... У кошек так себе с чувством времени.
Беседы с людьми, прилагавшимися к гарему дали ровно тот же результат, только Валерина хозяйка незатейливо послала меня на хрен.
Я облазала все заброшки и подвалы в округе. Каждое утро поверяла подъезды, в которых раньше самозапирался Макс.
Мы расклеили по району и на крупных остановках в городе с полтысячи цветных объявлений.
Все это осложнялось январскими и февральскими морозами -25 и ниже. Надежду найти кота живым я оставила уже через две недели, но поиски продолжались. Рукава моей куртки покрылись несмываемым слоем клея ПВА
Я посетила зоотлов несколько раз, обзвонила все приюты, съездила по всем объявлениям «нашли рыжего кота». Все это в основном по ночам или рано с утра, потому что с работу никто не отменял. Мне регулярно предлагали всяких тварей различного окраса, темперамента и разной степени умильности, но  Маримо Ю требовал искать Макса во что бы то ни стало.
22 февраля я отогревалась на работе после очередного забега по пампасам, когда мне позвонили и сказали, что рыжий кот сидит на нашей остановке. Не было ни единого шанса, что это Макс. Макс не сидел бы на остановке, он бы шел домой, или полз домой, или лежал бы в сторону дома.
Я позвонила домой и попросила Маримо Ю сходить посмотреть на кота.
Когда я вернулась с работы, у нас уже поселился котик Венечка.
Веня оказался конструктором «собери себе кота». Это было маленькое, (по сравнению с Максом) грязное, страхолюдное созданьице со слегка свернутой набок мордашкой. Безумно ласковое, бегущее на ручки по первому взгляду и дико воняющее. Сначала мы вчетвером дружно сочли это недоразумение кошкой. Почему ее навали Венерой, я не знаю. И даже не догадываюсь - страховидло было то еще. По отмытии Венеру переименовали в Вениамина.
У котика нашлась сломанная и криво срощенная нижняя челюсть, не оказалось зубов, правая передняя лапа от подушечек и до подмышечного лимфоузла представляла собой мешанину из дыр, покусов, и абсцессов, различной степени запущенности и промороженности. Мне показалось, что мышцы там уже нет, но к счастью это только показалось.
На этом фоне какая-то стремная залысина с коростой на голове уже выглядела несерьезно, хоть и наводила на мысль о лишае.
Денег на ветеринара у нас не было.
Поскребя по сусекам мы нашли амоксициллин для котов, перикись, бинты, хлоргексидин, стрептоцид в порошке, зеленку, одеяло, пару пинцетов, стерилизатор, ножницы, два шприца, бобовидную чашку ,70 рублей на «вакдерм», и несколько раз Веничку рвавшегося нам помогать.
Кот лечению не сопротивлялся. Даже не орал.
От уличного кота я ожидала покатушек на шторах, содранных обоев, опрокинутых цветов, воплей и привычки гадить по углам. Не угадала ни разу. Офигел котик уже сильно позднее и с нашего попустительства. По началу он всеми силами показывал, какая он идеальная киса.
На мебель запрыгивать? Что вы? Как вы могли такое про меня подумать? На руки? Можно? Правда можно? Вы не шутите? Мне кажется, вы уронили на меня одеяло. Прошу прощения, укрыли? Меня? И так все время.
Он не затыкался вообще. Урчал и курлыкал кот недель пять. Потом попустило.
И вот, когда мы уже смирились с тем, что у нас завелся новый кот, вернулся Макс.
Снова Макс
Макс вернулся8 марта, когда меня не было дома. Просто открыл форточку и зашел, как он это всегда делал. Его встретила Аларика. К моменту исчезновения Макс весил 5 с небольшим килограммов был в меру тощ и имел диагноз «хроническая почечная недостаточность». Вернулся кот весом 2200. Размером с трехмесячного котенка. Часть корпуса кота как-то подвернулась вовнутрь. Есть он не мог и не пытался. Видимо его где-то заперли и, судя по сорванным когтям, стертым лапам, отсутствию шести и мозоли на лбу кот копал себе дорогу на свободу.
Помирать он собрался, как обычно, ночью. И Аларика собрав последнюю заначку, вызвала такси и повезла нас к ветеринару.
Пока кис получал живительный раствор Рингера-Локка струйно и еще кучу полезных вещей внутрижопно, капельно и подхолчно нас очередной раз поставили в известность что «прогноз неблагоприятный».
С мешком лекарств и кошачьих консервов мы поехали обратно. Уже в машине кис заерзал, заинтересовался окном и вообще начал оживать. А дома нас ждал сюрприз. Венька решил, что если люди не будут его достаточно сильно любить, то он снова окажется на улице, и пока я вкручивала в стену кольцо для капельницы, попытался избавиться от конкурента. Щасс. На словесные оскорбления Макс не повелся, но на попытку укусить его выпирающие тазовые кости Венькиной беззубой пастью раззявил чемодан и тяпнул Веньку поперек тушки, как крокодил болонку.
Тогда Венька еще был тощ и в пасти поперек поместился почти целиком.
Пришлось пресечь драку двух задохликов и растащить их по углам.
Присутствие Веньки в доме Макс пока не особо замечал. Не до того ему было, а вот Венька истерил. Постановка же Максу капельницы вообще превращала тишайшего мурчавого Веничку в берсерка.
40 минут держат на руках не спуская на пол, гладят и уговаривают ДРУГОГО кота! Веньку приходилось запирать в ванной, он рвался доказывать, что он лучший и единственный котик в этом доме, а всякие в форточку пришлые, должны валить обратно.
Тем временем я потихоньку ошалевала от недосыпа и периодических подрывов по10 раз за ночь. Котику плохо. Котик ест силикагель. Котику пора капельницу. Котик наелся кактусов, котик подрался со спальником и спальник победил, котики делят комнату, котики делят спящую меня путем проведения демаркационной линии повдоль, котикам выдает люлей мой автопилот, котик топится в ведре, котик кашляет, котик ест поролон, котик уронил на меня запасной матрас, котик ест матрас, оба котика в комнате, но кто-то скребется на кухне. Макс учит Веничку открывать дверь, в надежде, что этот дебил потеряется. Котик ломится в форточку.
На любое шевеление котиков я научилась просыпаться и вскакивать шустрее чем от пинка.
На работе меня вызвали в головной офис, чтоб уточнить, не запила ли я по черному, так как количество ошибок и инцидентов стало зашкаливать.
Во время очередной капельницы Венька изловчился и напал-таки на Макса. Макс, взбодренный витаминами, дал отпор. Коты сцепились и покатились, волоча за собой капельницу и 400 грамовую стеклянную бутылку. На этом капельницы кончились. Макс сломал катетер и порвал вену. Теперь у обоих зверей были зеленые правые лапы.
После того, как котики просочились на улицу и на пару пошли по бабам они были признаны условно здоровыми.
Венька
Венька заболел внезапно. Изобразил нам пленную эльфийку «Есть не буду, пить не буду, общаться с вами не буду, пойду от вас по кресло во печали». Я напуганная вечно помирающим Максом, заподозрила сразу все. От острого инфаркта, до кишечной непроходимости с некрозом и перитонитом.
Заболевший Венька получил по старой памяти вазелинового масла в пасть, потому как, скорее всего, сожрал таки чего -нибудь неподобающего. Но нельзя же просто взять, и отпустить котика восвояси.
Всю ночь я подрывалсь на всякое шевеление и проверяла что там, у кисы внутри.
Пить из ведра и из мисочки кот тоже не хотел, так что пришлось поить его принудительно кипяченой водой из шприца.
Любая менее терпеливая зверушка давно бы меня покусала и спряталась, но во-первых ему нечем кусаться, а во-вторых это же наш тюфячок. Весь следующий день на работе я искала ветеринара, на которого нам хватит денег, читала про инородное тело желудка и кишечника у кошек, думала, как бы мне извернуться так чтоб и зверушку к доктору отвезти и денег где-то раздобыть и на работу успеть. Все спланировала вплоть до похорон.
На пороге меня встретил шустрый и довольный жизнью Веничка. Видимо для него вазелиновое масло это панацея.
Я посмотрела на бодрого киса и отпала спать. До следующего кошачьего чиха.

Вчера у меня на очередной работе случился Коллапс. Именно такой. С большой буквы. В отдел игрушек по соседству завезли резиновых младенцев. В половину реального размера и расцветки «препарату вчерашне». В целом – завезли и молодцы, вот перед новым годом у них была распродажа орущих бластеров, это да. Те светили как лазерные указки и визжали как бригадир слесарей в трубу. Громко, непонятно, но экспрессивно до потери слуха.
Младенцы оказались не так просты. В них, в каждого по очереди вставили батарейку и проверили работоспособность. Упыриная расцветка пришлась к месту. Синие глазки этих тварей светились как у Белых Ходоков, и я уже начала с интересом поглядывать на мелкое умертвие, как вдруг оно заорало. Нет, на человеческого ребенка это не походило. Оно походило на серое дитя Сайлентхила, сожравшее громкоговоритель. Звук был цикличный, громкий и жутковатый, а потом оно заткнулось, подумало, и вполне ожидаемо сказало: «Мама, хочу пить!»
«А вот хрена » - подумала я. Ты хочешь в подвал на цепь. И это в лучшем случае. «Поиграем?» - не унималась мелкая нежить. Ну, давай поиграем. Я взяла тяжелую линейку и пошла знакомиться, но из твари уже вытащили батарейку.
После диких воплей в магазине стояла потрясенная тишина. Умертвие всем на радость упокоилось в мешке, и я пошла ,было, к себе, но тут из картонной коробки вытащили еще одного такого же младенца. Я малодушно сбежала в «Магнит» за кофе, но и там все было прекрасно слышно.
На пятом зомбимладенце репертуар расширился до «умильного лепета», но звучал он как последствия перелома челюсти.
Оказалось, детки способы на многое. Например, нести какую-то несусветную дичь и жутенько хихикать. Долго. После седьмого образца тестирующая младенцев тетка, видимо попривыкла (или оглохла, или попала под влияние) и дослушивала каждого до конца. А батарейка тем временем садилась . Продолжительность и тембр выступлений менялись от трупика к трупику. Некоторых заедало. Последний завывал уже басом, когда охранник не выдержал и попросил это прекратить.
Ближе к вечеру я набралась храбрости, и спросила , а к чему ,собственно, весь этот армагездец?
«Так, праздники же»,-ответили мне. Логично. Я предложила приклеить скотчем сие чудовище над входом в отдел включить только глазки, во избежание жертв и паники, а ниже прилепить баннер:
«Сднем святого Валентина! Не забудьте зайти в аптеку. Предохраняйтесь пока не поздно!»
Сегодня над зооотделом повесили растяжку: «Щенок это еще не собака!» Точно. Может и гиена оказаться, если на птичьем рынке брать. Они сами там сейчас сидят и думают, что же такое этот щенок. Весело.

Всегда казалась себе адекватной кошкохозяйкой. Ленивой, но по большей части, без заскоков.
С котами не сюсюкаю, занозы из лап достаю, йод не применяю, ветврачей слушаюсь. А вот не фига. Прошлой весной, когда Рыжий всерьез заболел, прискакали мы к открытию ветеринарки оба в глубоком неадеквате. Кот из-за болезни, а я из-за кота.
Послали кота под кислород, и тут я изобразила неведому зверушку. Мол, нельзя такому маленькому (4,5кг кошатины) кислород. Он же дауном останется. У него же мозги закипят. В 8 утра врачи на редкость миролюбивы. Посмотрев этот цирк с конями, и поняв, что добром я кота не отдам, а ему и так не хорошо, ветеринар предложила мне самой подышать кислородом и проверить закипят мозги или нет.
Я подышала. Резко одумалась и отдала кота врачу.
Вот так.
А сейчас коты наш Рыжий,полудикий и небольшое стадо уличных тусят толпой в подвале и домой их никаким пропланом нее заманишь. Холода. Зимняя романтика.
Зато одомашнилась Гшиха. На улицу-только по необходимости и сразу же обратно. К батарее и креслу.

Хочу в этом году идти по снегу под лучами йольской луны.Так, чтоб пахло печным дымом издалека и замерзшим лесом. В прозрачной темноте и невообразимой свободе зимней ночи, когда все добрые люди сидят у телевизоров, а люди недобрые уже отчаялись в такой дубак найти лосиный или косулий след и пошли себе по домам.
Хочу полные волосы ночного инея и тихого, только зарождающегося в горах ветра. Сосем еще слабого, чтоб было слышно скрип снега под лапами того ,кто пробирается по кустам рядом с полузасыпанной тропинкой, но еще не решается выйти на просвет.
Хочу лунных полос на следах снегохода, уже смерзшихся в наст.
Хочу неразличимого гула вдалеке, то ли ворчания трассы, то ли отзвуков товарняка, то ли сборов Зимнего Двора.
Хочу идти по колено в колючем снегу, прислушиваясь и принюхиваясь, согревая замерзшие пальцы в рукавах куртки в надежде учуять стальную пыль и креозот железной дороги.
Хочу успеть на поезд.

С самого раннего детства я много и, иногда с удовольствием, иногда по принуждению, путешествовала. Началось все года в четыре с мощного побудительного пинка к морю, потом ранний туризм, побеги из дома, навыки выживания, в общем то ничего особенного для шустрого подростка.
Особенностью оказался жесточайший топографический и топонимический кретинизм и не способность отличить левую руку от правой, а такие термины как «стороны света» вообще остались в книгах про капитана Гранта и индейцев.
Мир, тем не менее звал, и жаждал быть открытым и началась магия. Настоящая серьезная магия, без скидок на возраст погоду и раздолбайство. Для того чтоб попасть на поляну с глубоким круглым оврагом нужно было выйти из электрички перед закатом или в ранних голубоватых сумерках, подождать пока она уедет перейти полотно, не дожидаясь товарняка пройти мимо огромного разросшегося куста подснежников (для меня все что цвело в мае белыми или желтыми цветами называлось подснежниками). Потом скорее нащупать, чем увидеть начало тропы и медленно не отвлекаясь двигаться по ней до засохшего старого дерева, чуть в стороне.
Дерево обязательно надо было погладить, иначе нарушалась волшебно-логическая цепочка и последствия могли оказаться, и иногда оказывались, плачевными. Задерживаться у дерева не стоило – ночью проскочить мимо желаемой ямы в земле было раз плюнуть.
Следующими ориентирами были Всегда сырой камень, с трех меня размером и небольшой холм.
Иногда дорога не открывалась и тогда следовало дождаться обратной электрички или кукушки ехать домой, ибо не судьба.
Случалось, меня заносило в горы, или в заброшенные поселки. Поселки, не заброшенные я обходила окольными путями, но если находился интересный знак, например, брошенный на берегу озера включенный фонарик яркий лунный луч между деревьями, каменная стрелка на тропе то туда непременно следовало идти, иначе интересное место пропадет из мира, обидевшись на пренебрежение и в следующий раз не откроется, или откроется как- ни будь не так.
Ведь, согласитесь, внезапно ночью выбрести на осыпающийся под ногами карьер в глухом лесу, полный маслянисто блестящей, прохладной воды в котором на свой страх и риск можно понырять и поискать затонувшее неведомо что, это не то же самое, что в погожий осенний денек приехать туда с отцом и братом в коляске мотоцикла. С кретинским эмалированным бидоном и крохотным ножиком, о который даже не поцарапаешься. За грибами. И «не вздумайте лезть в воду.
Часто мои родители уезжали на дачу, или матушка отправлялась проведать родственников в оренбургские степи, и тогда наступала великая благодать.
Отец предполагал, что воспитание -это запас еды, чистой одежды и научить ребенка пользоваться элементарными вещами, вроде часов, телефона, спичек, болотной слеги печной вьюшки, удочек ключей и бензина. При том, что жили мы тогда в самом центре челябинской промзоны.
В такие счастливые времена мои загулы могли длиться по неделе. Тогда можно было уезжать на край мира, до куда хватит смелости доехать, и идти куда глаза глядят.
Вот тут -то волшебство и разворачивалось во всей своей первобытно-языческой красе. Цветущая на поляне огромная сияющая и пахнущая на километры вокруг липа, затопленный по щиколотку травяной луг, на котором если долго простоять без движения можно увидеть в прозрачной воде ярких полосатых рыб, раздвигающих траву. Огромные развалины церквей, как остатки прежних цивилизаций. Луна, отражающаяся от мокрых незнакомых скал, или пыльные пустые дома и жуткий мертвый, в середине июля, лес. Это уж как наколдуется.
Из неоткуда, из тумана могло соткаться озеро, а поскольку карты оставались для меня просто цветными листочками бумаги, то мир творился у меня на глазах. Из-за правильно подобранного семафорного стеклышка мог начаться дождь в разгар жаркого дня, а из-за раздолбайства и не оставленного на плоском камне сухарика мир мог вывернуться на изнанку и напоказывать всяких ужасов.
Вода всегда находилась, если хорошо поискать. Еда со временем тоже начала находиться, а если начинались глобальные неприятности, вроде вывихнутой щиколотки или панического двухдневного бегства от неведомого кошмара, то та же магия подбрасывала удобную дорогу или зеленый уазик с чумазыми пахнущими родной «Примой» мужиками. Тогда детей не крали, а отвозили домой, или на станцию.
Кошмар, по прочтении дома книжек, оказывался карстовой подвижкой, нога заживала, при помощи матушки и спиртового компресса. Волосы отмывались «Яблоневым цветом» и уксусом заводы дымили, страх забывался или переходил в категорию, нифига ж себе какую я штуку видела, и я пыталась найти снова ушедшую под землю поляну, или проросшее озеро или горную гряду. Чаще всего у меня это получалось, но иногда они уходили от меня и тогда я считала, что они находятся «не здесь».
Сейчас у меня появилось свободное время и интернет. Многие чудеса я смогла найти на карте, или по устным описаниям. Иногда в походах я набредаю на знакомые остатки волшебных мест, и тогда они прирастают для меня к этому миру. Некоторые из тайн получили свою разгадку и называются «Восточно-уральский радиоактивный заповедник» или «Таганайский национальный парк» или «Жемерякский карстовый лог», но очень многие места останутся для меня волшебным «не здесь». Ведь я по-прежнему часто путаю стороны света, плохо понимаю карту и люблю сворачивать в лесу на ярко светящий лунный след.

а нихрена я пока не умею